Сегодня, 21 февраля, в  11:00 в Головинском суде Москвы начнется второе заседание «повторного» процесса по делу Олега Орлова. Сопредседателю Центра «Мемориал» снова грозит лишение свободы сроком до 3 лет!

На прошлом заседании, 16 февраля, Орлов отказался вызывать свидетелей защиты и запретил делать это адвокату. Также он  отказался от допросов свидетелей обвинения и так называемых экспертов, а также  отвечать на вопросы суда и следствия, ссылаясь на опыт диссидентов.

Напомним, 7 февраля правозащитнику вручили второе обвинительное заключение по делу о «повторной дискредитации» армии (ч. 1 ст. 280.3 УК). На этот раз в нем появились отягчающие обстоятельства — мотивы «вражды и ненависти к военнослужащим». 

Адрес: ул. Зои и Александра Космодемьянских, д. 31, к. 2, зал 518.

***

К залу суда пришли свидетели обвинения, члены движения «Ветераны России» Мироненко и Бохонько.

Пристав подошел к Мироненко и тихо с улыбкой сказал: «В этот раз, надеюсь, победите».

***

На заседание пришли представители посольств Великобритании, США, Польши, Чехии, Швеции, Норвегии.

***

Судья Астахова вошла в зал, заседание началось.

***

Она поясняет, что Орлов во время следствия суда не раз говорил, что обвинение ему непонятно, и его разъяснить.

Катерина Тертухина попросила разъяснить понятие «дискредитации» — его ввели в УК 4 марта 2022 года, и практики по этой категории нет, как и разъяснений судебных органов. 

Затем защитница попросила разъяснить, какие именно сведения, опубликованные в статье, характеризуются как «связанные с геноцидом, убийством людей, уничтожением инфраструктуры, экономики объектов культуры; преступные, направленные против существующего строя или нарушающие существующий правопорядок». 

А также в каких конкретно сведениях есть обоснования «негативной оценки действий ВС РФ и отрицание фактов использования ВС РФ в целях поддержания мира и безопасности».

***

Тертухина: Также просим разъяснить в чем выражается реальная «угроза формирования в обществе ложного мнения о действиях ВС РФ, о целях и задачах специальной военной операции»? 

Как мнение может быть ложным? Какую общественную опасность имеет «ложное мнение»? 

Каким образом мнение «способно повлечь необоснованное нарастание социальной напряженности»? А может не повлечь и не сформировать?

***

Катерина Тертухина: Просим разъяснить, деятельность какой «некоммерческой организации “Мемориал”» (в реестре некоммерческих организаций Министерства юстиции РФ значится 210 некоммерческих организаций с таким названием) «направлена на дестабилизацию внутренней обстановки в РФ»?

Просим разъяснить какие конкретно действия Орлова или сведения, им распространенные, свидетельствуют «о его уничижительном отношении к Российской Федерации и ее гражданам, в том числе военнослужащим ВС РФ» и что свидетельствует «о непринятии системы взглядов и идей мировоззрения Российской Федерации». 

Какими системами взглядов и идеями мировоззрения обладает Российская Федерация?

***

Тертухина: Также остается неопределенным понятие «традиционных российских духовно-нравственных и патриотических ценностей». 

Просим раскрыть определение этих ценностей, что они в себя включают, указать соответствующие правовые источники. 

Что именно в действиях Орлова свидетельствует о наличии мотива «идеологической вражды» против этих ценностей?

***

Судья спросила у Орлова, поддерживает ли он ходатайство.

Орлов: Ваша честь, я уже говорил, что отказываюсь участвовать в этом мероприятии. Я во всем доверяю адвокату, больше мне сказать нечего.

Он продолжает читать «Процесс» Кафки

Гособвинительница Воробьева считает, что нет оснований удовлетворить ходатайство и разъяснять обвинение

Судья Астахова: Орлов уже высказался, что не признает себя виновным. 

Она напомнила, что предлагала ему переводчика. Закон не предусматривает обязанность гособвинения разъяснять обвинение, считает судья.

***

Суд переходит к допросу свидетеля Вадима Мироненко, исполнительного директора движения «Ветераны России».

***

Мироненко поясняет, что не был лично знаком с Орловым, у него нет конфликта с ним и неприязни к нему.

***

Гособвинительница спрашивает о том, что он знает об Орлове и «Мемориале».

Мироненко: личность Орлова и многих его «сподвижников» мне известна с конца 80-х годов, когда начались все эти либеральные движения.

Говоря про «Мемориал», Мироненко заявил, что организация начала работу в Перестройку.

Мироненко: поэтому в моём представлении он всегда нёс деструктивную функцию. Я считаю, что деятельность «Мемориала» преступна и требует рассмотрения соответствующими органами. Что сейчас и происходит.

***

Мироненко: Я заметил, что Орлов читает Кафку «Процесс». Я бы предложил ему читать уже другую книгу из этой трилогии уже в колонии.

***

Мироненко заявил, что его организация давно следит за деятельностью «Мемориала», поэтому они и увидели статью.

На вопрос гособвинения он уточняет, что это было в марте.

***

Тертухина начинает объяснять, что Мироненко испытывает явную неприязнь к Орлову. 

Судья перебивает адвоката: Если нет вопросов, садитесь 

Затем она спрашивает у Орлова, будет ли он допрашивать. 

Орлов повторяет, что уже высказался о своем участи. И добавляет, что так можно любого человека привести с улицы и назвать свидетелем. 

Судья грубо его перебивает.

***

Мироненко: Я позволю себе тоже высказаться в ваш адрес. Вы любите бравировать своими достижениями в Буденновске. Я считаю, что вы сделали всё, чтобы террористы ушли от ответственности. На ваших руках кровь детей и Беслана, и Норд-Оста»…

Его голос заглушают возмущение реплики из зала.

***

Следующим допрашивают Сергея Бохонько,  координатора Общественного движения «Ветераны России».

Бохонько не с первого раза понимает вопрос судьи о том, был ли он знаком с Орловым до заседания.

Наконец с третьей попытки он отвечает, что лично — не был.

***

Гособвинительница спрашивает, что ему известно об обстоятельствах преступления.

Бохонько: Ну,т ам дело в статье в одном из средств массовой информации.

Гособвинения уточняет время, когда он увидел ее. 

Бохонько: Ну, время я уже… давно это было, год назад. Статья была, если память мне не изменяет, в одном из журналов. Там была фраза «Они хотели фашизма. Они его получил». 

На вопрос о личности Орлова он ответил: 

«Знал, что человек был… одним из руководителей "Мемориала"».

Бохонько заявляет, что представители  его движения обращались в Следственный комитет.

***

***

Следующей зашла экспертка Мария Зуева, составившая вторую экспертизу.

Гособвинительница: А Крюковой не было?

Выясняется, что была. Зуеву попросили выйти, вместо нее позвали Крюкову.

***

Крюкова полностью поддерживает свое заключение.

Она отвечает на вопросы гособвинения и заявляет, что в рамках поставленной задачи и выводов материалов ей было достаточно. 

Крюкова снова упоминает анализ креолизованного текста и говорит, что это общепринятые методики.

При этом она пояснила, что ЦСЭ не сертифицирует свою методику.

***

Тертухина: Есть ли у вас научные работы в области лингвистики?

Судья снимает вопрос «как не относящийся к делу».

Тертухина: Может ли эксперт, не являющийся лингвистом, осуществлять лингвистическую экспертизу? Может ли культуролог, учитель математики осуществлять лингвистическую экспертизу?

Крюкова: Во-первых, я математик, а не учитель математики. Не надо меня принижать.

***

Крюкова: Данный текст таков, что и культурологическая, и лингвистическая составляющие в нем присутствуют.

Крюкова: Мы пользуемся своей методикой, как и другие экспертные учреждения. Нету каких-то общих больших методик, которыми все должны пользоваться.

Крюкова: Методика — это общий свод. Для чего вам нужны все остальные методы, которыми мы пользуемся?

Тертухина: Потому что выводы экспертиз должны быть проверяемы. Для этого и нужны.

***

Судья: Требовались ли вам дополнительные знания в иных областях для ответов?

Крюкова: Мы делали сравнения, поскольку было оговорено, что это перевод с французского языка, конкретно мной было сделано сравнение со статьей на французском. И сделали выговор, что расхождений нет. 

Судья: Вы владеете французским?

Крюкова: Да.

Судья: Вы перечислите, какими познаниями вы обладаете? А то вам не понравилось, что вас назвали учителем математики. 

Крюкова: Помимо того, что я сдавала кандидатский минимум в университете, я еще проходила курсы французского языка Московского Военного округа.

Затем Крюкова рассказывает об образовании Тарасова. 

***

Зуева отвечает на вопросы судьи: Место работы — Петровка, 38. 

После выяснения личности судья оглашает выводы заключения.

***

Зуева поясняет, что ей предоставили скриншоты публикации. Всех материалов и данных ей было достаточно, чтобы провести лингвистическое исследование. 

Гособвинительница: Являются ли используемые методики общепризнанными?

Зуева: Методики признаны и утверждены ЭКЦ МВД, являются общепризнанными методиками.

Тертухина спросила: поскольку судебная экспертиза — это научное исследование, есть ли у вас научные работы? Научная степень? 

Зуева: Мы проходим курсы повышения квалификации. Нам не нужны научные работы. Научной степени нет.

***

Тертухина cпрашивает, почему в копии экспертизы, которая у защиты, даты проставлены ручкой. В копии, которая сейчас лежит у эксперта, даты нет. 

Зуева пояснила, что даты проставлены в материалах дела. А сейчас она пользуется своей копией.

***

Тертухина спросила о второй подписи в справке — Козлова Марина Николаевна — и как распределялись обязанности при ее написании. 

Зуева: Я была как стажер, выполняла исследование, мы вместе смотрели, она корректировала как старший. 

Тертухина: Вы не помните, кто конкретно какие страницы в этой справке писал?

Тертухина напоминает, что в методах указан метод «интерпретации и обобщения». 

Тертухина: В учебнике МГЮА «Судебная лингвистическая экспертиза» на с. 202 указывается, что этот метод недопустим как искажающий объекты и подменяющий исследуемую речь собственной письменной речью эксперта. Знакомы ли вы с этим изданием? 

Зуева: Я не могу комментировать.

***

Судья ее прерывает и заявляет, что экспертка не обязана читать лекции и должна отвечать на вопросы по конкретному экспертному заключению. 

Тертухина подчеркивает, что ее вопросы касаются конкретного заключения.

Судья: Вы сейчас будете со мной спорить?

Тертухина: Я спрашиваю, как метод применялся в конкретной экспертизе?

***

Зуева пытается ответить на вопрос, как использовался  «гипотетико-дедуктивный» метод, но говорит о другом. 

Тертухина: Какие гипотезы вы использовали?

Зуева не может ответить.

***

Тертухина: Что вы понимаете под «интерперсональной направленностью»? Как вы совмещаете эту направленность с тем, что это «одностороннее общение»? 

Зуева: Это текст, выложенный в свободном доступе и он направлен всем читатели, а не одному человеку?

Тертухина: Как это сочетается с диалогичностью? Когда это одностороннее сообщение?

Зуева: Автор пишет статью и выкладывает ее в интернете... ну… это не является диалогом в прямом смысле.

***

Тертухина: Поясните вот такой фрагмент вашего заключения. Вы пишете: «Далее в СТ выявлялись высказывания, в которых действия Вооруженных сил Российской Федерации, осуществляемые на территории Украины, характеризуются как преступные, захватнические, фашистские, связанные с геноцидом, убийством мирных граждан. Согласно критерию, в СТ выявлены следующие высказывания» (два высказывания). 

То есть вы выявляли без исследования прямо то, что спрашивается в вопросе, по некому загадочному «критерию». 

В чем заключается критерий? 

Судья: Я снимаю вопрос. Пожалуйста, следующий вопрос.

***

Тертухина: Поясните, почему на с. 8 вы пишете, что Путин — это репрезентант вооруженных сил. У этого слова («Путин») есть другие значения, смыслы? Почему вы выбрали именно этот? 

Зуева: Имеется в виду Путин, который является ньюсмейкером, является верховным главнокомандующим ВС РФ. Других высказываний не представлено.

Тертухина: Поясните, почему вы пишете, что «развязать» — это репрезентант вооруженных сил? Как логически вы пришли к этому? 

Зуева заметно нервничает последние 10 минут. Она пытается найти ответ в своих бумагах. 

Затем находит ответ, что это является синонимичным выражением «начать войну», согласно словарю.

***

Тертухина: Здесь же вы указываете словарные значения слов «война», «борьба», «сражение». Слово «война» есть в тексте, и обращение к словарю в этом случае понятно. А двух других слов — нет. Откуда вы их взяли? Из какого источника? Назовите источник.

Зуева отвечает, что эти слова есть в словаре Ефремовой.

Тертухина: Олег Орлов как-то повлиял на появление этих слов в словаре?

Зуева: Не понимаю.

Тертухина: Но их нет в тексте. Какое отношение они имеют к тексту Орлова?

Зуева достаточно скомкано дрожащим голосом пытается ответить на вопрос.

***

Тертухина: Откуда вы взяли слово «геноцид»? В тексте его нет.

Зуева: Тоже в соответствии со словарем… *ищет ответ в копии своего заключения* тоже Ефремовой.

Тертухина: Этого слова нет в статье.

Зуева: Это слово выявляется с помощью других сем. дефиниций.

Тертухина продолжает спрашивать Зуеву. Она уже очень сильно нервничает, голос начинает дрожать.

***

Тертухина: Вы даете свое толкование понятия «преступление». Какой экспертный метод вы при этом применяете?  Знаете ли вы, что преступление — это правовой термин? Ваше понимание «преступления» совпадает с правовым, или они разные? 

Зуева: Дефиниция представлена в соответствии со словарем Ефремовой.

Тертухина: знаете ли вы, что это правовой термин?

Зуева: Мы не используем правовые термины. В данном случае это термин из словаря русского языка.

***

Тертухина продолжает спрашивать про выражения из экспертизы: «направленные против существующего строя» и «нарушающие существующий правопорядок». 

Тертухина: Такие выражения есть в тексте, который вы рассматривали? Откуда вы взяли эти выражения?

Зуева: Из словаря Ефремовой

Тертухина: Поясните, против какого строя они направлены.

***

Тертухина: Поясните свой вывод о правопорядке. Что такое, по вашему мнению, правопорядок?

Зуева: Это мои личные домыслы, я не могу делать такие выводы. Я делаю лингвистическое заключение.

Тертухина: В выводе по вопросу № 1 вы указываете, что действия характеризуются как «направленные против существующего строя или нарушающие существующий правопорядок». Это альтернативная форма вывода эксперта. Вы знаете, что такое альтернативная форма вывода? 

Зуева: Знаю. Я знаю, что такое альтернативная форма предложения.

Тертухина: Как суд должен здесь выбирать между этими или-или? 

Судья снимает вопрос: Это компетенция суда.

***

Тертухина: На с. 10 внизу вы цитируете фразу «Россия, одержавшая победу». В следующем абзаце, на с. 11 вверху, вы пишете, что эта фраза в будущем времени, то есть Россия одержит победу. Уточните, почему вы слово «одержавшая» считаете формой будущего времени, а не прошедшего? Уточните, почему вы это слово считаете глаголом?

Зуева: Это вообще причастие 

Тертухина: У вас написано глагол.

Зуева, нервничая: Сейчас, секунду… зачитывает цитату из своего заключения. 

Поясняет, что слово может быть и глаголом, и причастнием. 

Тертухина: Я еще раз задам вопрос. Почему слово «одержавшая» вы считаете будущим временем, а не прошедшим?

Зуева рассказывает про термин «пропозиция». 

Тертухина: Почему вы изменили высказывание?

Зуева: Это не изменение высказывания, а его пропозиция.

***

Тертухина: На с. 11 внизу вы цитируете информационное письмо ЭКЦ МВД — «Необходимо исходить из презумпции, что Вооруженные силы Российской Федерации используются в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания мира и безопасности». Поясните, что такое презумпция, с вашей точки зрения. Вы знаете, что это правовой термин? Вы полностью понимаете ее значение? 

Судья сняла вопрос: Проверка компетенции эксперта не входит компетенцию суда.

***

Тертухина: Вы определили на с. 10–11, что во фразе «Россия, одержавшая победу, неизбежно станет серьезной угрозой безопасности не только своих соседей, но и всей Европы» — в этой фразе отрицается «факт использования Вооруженных сил Российской Федерации в целях поддержания международного мира и безопасности». Есть ли здесь пропозиция? 

***

Судья продолжает снимать вопросы: Вы пытаетесь устроить лекции слушателям.

***

Тертухина: Когда вы анализируете «фрагмент 1»:«кровавая война, развязанная режимом Путина в Украине» — почему вы опускаете слово «режим»?

Зуева: «Режим» не входит в поиск фрагментов именно этих высказываний.

***

Адвокат: Есть ли у вас образование социолога?

Зуева: Нет.

Тертухина: Вы определяли социальные группы?

Зуева: Нет.

Судья обратилась к Орлову.

Орлов: Какие у меня могут быть вопросы…

Судья, повышая голос: Вы не имеете права задавать вопросы суду. 

Орлов: Никаких вопросов к человеку, который не разбирается в том, о чем она рассуждает, у меня нет.

***

Адвокат Катерина Тертухина ходатайствует о допросе старшего следователя следственного отдела по Тверскому району, лейтенанта юстиции Ильи Андреевича Савченко. По мнению защиты, Савченко — один из ключевых свидетелей.

Тертухина: Во-первых, Савченко необходимо допросить в суде, чтобы установить обстоятельства предварительного следствия после  возвращения дела прокурору.

Адвокат уже указывала, что следователь нарушил права на защиту, на на саму Тертухину оказывалось давление, чтобы завершить следственные действия и ознакомить ее с материалами дела как можно быстрее. 

Тертухина: Мы считаем необходимым допросить Савченко о том, на каких основаниях он просил ограничить время ознакомления с материалами уголовного дела, и что мотивировало его это сделать — в том числе направлять мне в нерабочее время уведомления о следственных действиях накануне их проведения в Whatsapp.

***

Также адвокат считает, что у Савченко нужно выяснить, в чем заключалась «необходимость в проведении дополнительной лингвистической судебной экспертизы».

Там были абсолютно те же вопросы, что и в первой экспертизе Крюковой и Тарасова. Кроме того, у следователя нужно выяснить, на каком основании постановление о назначении этой экспертизы отозвали, — учитывая, что 22 января Савченко назначил идентичную дополнительную экспертизу с теми же вопросами в ЭКЦ ГУ МВД по Москве.

Далее Тертухина говорит, что допрос нужен для того, чтобы пояснить суть обвинения. Орлов и его защита неоднократно заявляли, что обвинение непонятно и не отвечает принципу правовой определенности.

Тертухина: Наконец, следователь может объяснить обстоятельства, связанные с появлением в деле свидетелей обвинения, представителей движения «Ветераны России» Мироненко и Бохонько и их показаниями на досудебной стадии.

***

В деле есть заключение Елены Новожиловой. Она пришла к выводам, что показания Мироненко и Бохонько скопированы один с другого.

Напомним, на первом процессе Дмитрий Муратова указывал, что их показания совпадают на 97%.

Адвокат просит исследовать протоколы допроса свидетелей, заключение Новожиловой и вызвать в суд в качестве свидетеля следователя Савченко.

***

Тертухина: Мой подзащитный отказался отвечать. 

Судья, раздраженно: Если подсудимый обращается к суду, он должен отвечать стоя.

Орлов: Я заявлял, что я отказываюсь отвечать на вопросы судьи и обвинителя… 

Судья перебивает, повышая голос, и требует отвечать, поддерживает ли он защитника. Иначе, по ее словам, придется решать вопрос об отводе Тертухиной. 

Орлов: Вы задаете вопрос и перебиваете. Я на первом заседании сказал, что доверяю защитнику полностью.

***

Судья частично удовлетворила ходатайство, позволила исследовать заключение Новожиловой.

Но отказала в исследовании допросов Мироненко и Бохонько и вызове следователя. 

***

Тертухина также просит исследовать заключение еще одной экспертки со стороны защиты, Ирины Левонтиной.

Прокурор не возражает. 

***

Зачитав выводы эксперток, адвокат Катерина Тертухина ходатайствует о том, чтобы признать заключение Крюковой и Тарасова недопустимым доказательством. 

Тертухина: Заключение не соответствует требованиям Закона об экспертизе.

Первое — эксперты некомпетентны.

Наталия Крюкова окончила Московский педагогический институт имени Ленина по специальности «математика», она кандидат педагогических наук. 

У нее нет высшего профессионального образования в области лингвистики (филологии). 

Более того, сегодня Крюкова сама сообщила, что у нее нет специальных знаний для лингвистической экспертизы. Она сказала, что она культуролог.

***

Тертухина: У второго эксперта, Александра Тарасова, специальность переводчика-референта с английского и немецкого языков. 

У него есть степень кандидата политических наук кандидатская диссертация защищена в сфере политологии — «Международное сотрудничество в космосе после “холодной войны” и интересы России».  

Более того, в деле есть ответ А.В. Мамонтова, и.о. замдиректора ФБУ «Российский Федеральный центр судебной экспертизы Минюста» от 19 мая 2023 года. В нем указано:

«...указанные специалисты не обладают необходимыми профессиональными компетенциями для проведения психолого-лингвистической экспертизы, так как не имеют высшего лингвистического (филологического) и психологического образования».

***

Тертухина продолжает: Авторы заключения не являются сотрудниками государственного судебно-экспертного учреждения, у них нет аттестации. 

Согласно закону, в некоторых случаях проводить лингвистические и психолингвистические экспертизы могут исключительно государственные судебно-экспертные организации. 

Речь идет о преступлениях, связанных с проявлением терроризма и экстремизма.

При этом согласно УК, к числу преступлений экстремистской направленности среди прочего относятся преступления по мотивам политической, идеологической ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении социальной группы.

Орлова обвиняют в преступлении по мотивам идеологической вражды и ненависти в отношении социальной группы. Поэтому Крюкова и Тарасов не соответствуют требованиям закона к компетенции эксперта по этой категории дел.

***

Тертухина: Третье — авторы экспертизы были пристрастны.

Крюкова и Тарасов составили справку, которую Генпрокуратура приобщила к иску о ликвидации ПЦ «Мемориал». 

В этой справке они назвали Олега Орлова председателем ПЦ «Мемориал» и пришли к выводу, что материалы на сайте ПЦ «направлены на формирование у неопределенного круга лиц представления о допустимости террористической и экстремистской деятельности». 

В справке Крюкова и Тарасов указали, что ПЦ «Мемориал»:

«демонстрирует предвзятое мнение, непроверенные факты или просто ложные высказывания. Например, с ссылкой на ИАЦ “Сова”, авторы приводят <..> цитаты из комплексной лингвистической религиоведческой судебной экспертизы <…>, при этом полностью искажая текст, представляя его бессмысленным». 

Тертухина: Иными словами, Крюкова и Тарасов прямым текстом обвиняли Мемориал и Орлова в том, что они пропагандируют экстремизм, поскольку предвзяты и переврали (то есть критиковали) экспертизу, составленную теми же Крюковой и Тарасовым по другому делу.

***

Тертухина: В заключении по делу Орлова эксперты указали:

«Автор текста позиционирует себя как человек, занимающий правозащитную антироссийскую позицию. Занимает он ее осознанно. Автор является участником правозащитного движения постсоветской России, председателем правозащитного центра “Мемориал”».

Тертухина: В судебном заседании Крюкова не смогла пояснить, из чего она сделала вывод, что понятие «правозащитный» тождественно понятию «антироссийский», а также из каких источников ей стало известно, что Орлов занимает антироссийскую позицию. 

В тексте экспертизы этот вывод находится перед анализом текста, то есть это не тот вывод, к которому эксперт пришел в результате исследования материала, а заранее сформированная гражданская позиция эксперта. 

Таким образом, уже начиная исследование, эксперт был убежден в наличии у Орлова антироссийской позиции, что явно не совместимо с принципом объективности.

***

Тертухина: Весь «анализ» сводится к двум вещам. Во-первых, не приводя никаких доказательств и никак не анализируя текст, авторы утверждают, что он пропагандистский. Понятие «пропаганды» в заключении нет. 

Во-вторых, авторы заявили, что Орлов использует в тексте стереотипы. В качестве «стереотипов» приводят необходимость соблюдать нормы международного гуманитарного права, мнение о том, что «у власти должны находиться люди, принадлежащие к “Светлой стороне Силы“», а также что «любое государство, идеология и политика которого приравнена к фашистскому, является угрозой для других стран». 

Тертухина: Не нужно быть лингвистом, чтобы понять, что это не имеет никакого отношения к анализу текста, тем более основанному на научных методах и методиках.

***

Тертухина: Авторы не используют научные источники

В разделе «Научная и справочная литература» эксперты представили случайный набор журнальных статей в неэкспертных СМИ и одну статью на юридическую тематику.

При этом в списке литературы есть «Толковый словарь уголовных жаргонов». Но в статье Орлова их нет.

Нет в статье Орлова и никакого следа эвфемизмов и дисфемизмов — но авторы указали в списке литературы статью об этом. 

Также эксперты ссылаются на «Звездные войны» — это недопустимо в рамках научной аргументации.

***

Тертухина: Заключение во многом состоит из некорректных заимствований.

Авторам экспертизы неоднократно указывали на некорректные заимствования, например, с сайтов для нерадивых студентов, которые ищут рефераты. Тертухина привела примеры «копипаста».

Тертухина: Следующее. Авторы произвольно исправили анализируемый текст.

Во-первых, они дополнили исследуемый текст тремя историческими сносками, не будучи историками. Например, про «Ein Volk, ein Reich, ein Fuhrer» («Один народ, одно государство, один вождь»).

Также эксперты сделали сноску с исторической справкой по поводу указанного Орловым определения фашизма, чтобы обосновать, почему у термина нет официального статуса.

При этом оригинальный текст Орлова заканчивается фразой: «В тексте изложена личная позиция автора». Однако эту фразу эксперты не учитывали.

***

Тертухина: Далее. Авторы выходят за рамки поставленных вопросов и своих специальных знаний 

Во-первых, эксперты делают выводы по вопросам права. В постановлении Пленума ВС № 28 указано, что заключение не может быть допустимым доказательством в части, где есть выводы о юридической оценке деяния или о достоверности показаний.

Но Крюкова и Тарасов прямо пишут: «Автор осуществляет дискредитацию СВО». 

Эксперты взяли на себя смелость юридической квалификации деяния Орлова, отметила адвокат. Тем самым они сами сделали свое заключение недопустимым доказательством.

Тертухина: Во-вторых, эксперты выходят за рамки лингвистического анализа. Заключение оперирует терминами из психологии.

Она приводит примеры таких терминов. 

Подводя итог, Тертухина просит признать заключение Крюковой и Тарасова недопустимым доказательством. А также исследовать ответ Мамонтова. 

***

Гособвинительница против удовлетворения ходатайства. Она монотонно, без пауз, проговаривает аргументы о том, что считает экспертизу законной. 

Судья: Ответ Мамонтова дан на адвокатский запрос адвоката Дорошенко в рамках рассмотрения жалобы в Мосгорсуде. Здесь не приводится данных, что вывод имеет отношение к экспертами Тарасова и Крюковой, там лишь указаны образование и квалификация, без имен. 

Поэтому судья считает, что к делу это не имеет отношения.

Судья по просьбе защиты объявляет перерыв на полчаса, чтобы согласовать позицию с учетом сведений, озвученных свидетелями обвинения.

***

Тертухина ходатайствует об исключении из доказательств допроса экспертки Марии Зуевой. 

***

Тертухина: Первое. На наш взгляд, эксперт некомпетентен. 

Лингвистическую экспертизу по этому уголовному делу могут проводить государственные эксперты, аттестованные в установленном порядке по экспертной специальности 26.1 «Исследование продуктов речевой деятельности».

У Марии Зуевой нет аттестации на право самостоятельного производства экспертиз по этой специальности. Нет и стажа работы по ней.

***

Тертухина: Второе. Экспертиза проводилась без объекта.

Из материалов Зуева указала:

- настоящее постановление на 2 л.;

- копии справки об исследовании №12и/5-255.

- акт осмотра Интернет-ресурса от 24.11.2022»

Однако далее на стр. 2 заключения она пишет: «представленная копия “Акта Осмотра интернет-ресурса” не являются объектом лингвистического исследования». 

Очевидно, что ни постановление о назначении экспертизы, ни экспертная справка тоже не могут быть объектами — ведь они содержат речь следователя и эксперта.

***

Тертухина: Не указаны данные о лицах, присутствовавших при производстве экспертизы.

Это существенно, потому что в своих показаниях Зуева заявляет, что провела экспертизу 25 января. В таком случае время ее производства совпадает со временем допроса, а следователь присутствовал при составлении заключения — это запрещено законом.

Даты в заключении эксперта и протоколе допроса написаны вручную одной и той же рукой.

***

Тертухина: Эксперт допустила самостоятельный сбор материала

В заключении эксперт указанала: «Материалы представляют собой скриншоты интернет-страницы, размещенной в социальной сети «Facebook», на странице «Олега Орлова», расположенной по адресу <…>». 

Там указана такая ссылка, какие отражаются в мобильных версиях интернет-ресурсов. Но в акте осмотра интернет-ресурса указано, что материал расположен по другому адресу, а при осмотре использовался стационарный персональный компьютер.

Поэтому это самостоятельный сбор материала, что запрещено УПК.

Тертухина упоминает и другие признаки самостоятельного сбора  материала.

***

Тертухина: Указаны не примененный, неприменимый и непроверяемые методические источники.

Тертухина перечисляет эти источники.

Тертухина: «Глухое», принципиально непроверяемое заключение, написанное якобы по методике, а на самом деле без научно-методической базы. Сагласно закону об экспертизе, а также статье 50 Конституции: «При осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона».

***

Адвокат перечисляет указанные в экспертизе методы. И подчеркивает, что большинство этих методов не применялось. 

Тертухина: Что в целом неудивительно, потому что, например, «общего компонента знаний для говорящего и слушающего» — слушающего письменный текст — не бывает. 

Два метода — интерпретации и обобщения; гипотетико-дедуктивный метод — запрещены в судебной экспертизе.

***

Во-первых, эксперт открыто пользуется таким юридическим инструментом, как презумпция. 

Во-вторых, последний из вопросов является правовым: «Имеются ли в тексте отрицание фактов использования Вооруженных Сил Российской Федерации в целях защиты интересов Российской Федерации, поддержания мира и безопасности?» 

На него невозможно ответить в рамках лингвоэкспертной компетенции. Нужно либо самостоятельно толковать правовые понятия, либо пользоваться презумпцией. 

В-третьих, эксперт делает выводы по вопросам права. Это запрещено Пленумом ВС.

В-четвертых, эксперт выходит за рамки лингвистического анализа. Заключение оперирует терминами из социологии. Например: 

«В.В. Путин …. соотносится с группой лиц, объединённых по признаку принадлежности к Командованию Вооружённых Сил Российской Федерации»

Такой вывод не имеет смысла с точки зрения социологии и показывает, что в данном случае Зуева, очевидно, не видит разницы между формальным, юридическим статусом В.В. Путина и категорией социальной принадлежности. 

Однако свои дальнейшие рассуждения эксперт строит именно на этом выводе. 

Таким образом, эксперт вышла за пределы своих специальных знаний, а также дала юридическую оценку действиям Орлова.

***

***

Адвокат Катерина Тертухина заявила ходатайство с просьбой исследовать международные документы по соблюдению прав человека и гражданина. 

Их позиция обязательна для исполнения — согласно Конституции и международно-правовым обязательствам России.

Адвокат попросила частично огласить: 

— Доклад о правовой и административной практике РФ в свете принятых в ОБСЕ обязательств в области человеческого измерения от 22 сентября 2022 года

— Мнение Рабочей группы по произвольным задержаниям Совета по правам человека ООН в отношении Алексея Горинова. В нем тоже отмечаются проблемы ограничения свободы слова. 

— Совместное заявление мандатариев в области свободы выражения мнений ООН, Африканской комиссии по правам человека, Межамериканской комиссии по правам человека, а также представителя по вопросам свободы СМИ ОБСЕ.

Гособвинительница высказалась против. Она считает, что документы не имеют отношения к делу. 

Судья удовлетворила ходатайство: Стороны равны в предоставлении  доказательств. По поводу относимости суд даст им оценку в совещательной комнате. 

Тертухина начала зачитывать положения из этих документов.

***

Затем Тертухина ходатайствует о том, чтобы исследовать ходатайство Орлова, в котором он просил в первом суде приобщить ряд резолюций Генассамблеи ООН, и частично зачитать тексты резолюций.

Это:

— Резолюция Генассамблеи ООН от 2 марта 2022 года «Об агрессии против Украины»

— Резолюция Генассамблеи ООН от 24 марта 2022 года «Гуманитарные последствия агрессии против Украины».

— Резолюция Генассамблеи ООН от 7 апреля 2022 года «Приостановление прав членства РФ в Совете по правам человека»

— Резолюция Генассамблеи ООН от 12 октября 2022 года «Территориальная целостность Украины: защита принципов, закрепленных в Уставе ООН»

— Резолюция Генассамблеи ООН от 23 февраля 2023 года «Принципы Устава ООН, лежащие в основе достижения всеобъемлющего, справедливого и прочного мира на Украине»

— Резолюция Генассамблеи ООН от 25 апреля 2023 «Сотрудничество между ООН и региональными и другими организациями: Сотрудничество между ООН и Советом Европы».

— Резолюция Генассамблеи ООН от 14 декабря 1974 года «Об определении агрессии»

Гособвинительница снова высказалась против, так как опять считает, что документы не относятся к делу. 

Судья частично удовлетворила ходатайство. Она приобщила ходатайство Орлова к делу, отклонила просьбу о необходимости зачитать его ходатайство. И позволила зачитать выдержки из документов. 

Адвокат начала озвучивать цитаты из резолюций.

***

Это:

— Отчет Специальной мониторинговой миссией в Украине ОБСЕ «Жертвы среди среди гражданского населения в охваченных конфликтом районах на Востоке Украины» (1 января 2017 — 15 сентября 2020)». 

Напомним, среди прочего, там указано:

«Количество жертв по годам: 486 в 2017 году; 238 в 2018 году; 148 в 2019 году; 74 в 2020 году (с 1 января по 15 сентября). <...>

На протяжении отчетного периода количество жертв уменьшалось с каждым годом, при этом за 2020 год Миссия подтвердила информацию о 74 жертвах среди гражданского населения (12 погибших и 61 раненых)».

— Второй документ — это доклад от имени Дарьи Морозовой, выступающей как уполномоченная по правам человека в так называемой ДНР. 

Там указано, например:

«2020 год отметился самым низким показателем смертности за весь период вооруженного конфликта. 

Подобный прогресс стал во многом возможен благодаря вступлению в силу с 27 июля 2020 года дополнительных мер режима бессрочного прекращения огня между ДНР и государством Украина. <...>

Подписание мирных договоренностей способствовало значительному снижению напряженности военных действий. Так, количество погибших жителей ДНР в 2017 году снизилось в 9 раз по сравнению с 2014 годом, в 2019 году — почти в 17 раз, в 2020 году и вовсе в 50 раз. 

Причиной такой динамики послужило подписание Комплекса мер по выполнению Минских соглашений, а также договоренностей о прекращении огня. 

Одновременно с этим снижению потерь среди гражданского населения поспособствовало объявленное с 21 июля 2019 года бессрочное перемирие в Донбассе».

***

При этом нособвинительница выступила против: Насколько я помню, общество Мемориал ликвидировано решением суда. 

Она также повторила аргумент о том, что документы не имеют отношения к делу.  

Тем не менее, судья удовлетворила ходатайство. Тертухина частично зачитывает: 

— Доклад ПЦ «Мемориал» «Несостоятельный референдум» по итогам работы Орлова и Рачинского в Донецкой области 2014 года

— Отчет по итогам мониторинговой поездки в Донецкую и Луганскую области Украины. Случаи ударов по гражданским объектам в первые дни июля 2014 года. 

— Доклад ПЦ «Между перемирием и войной» по итогам поездок в Донецкую и Луганскую области Украины по обе стороны разграничительной линии. 

— Отчет ХПГ о ситуации с гражданским населением в Донецкой и Луганской областях 28 сентября — 4 октября 2015 года. В поездке и подготовке доклада принимали участие представители ПЦ. 

***

Их предоставляла защита в первом процессе. Это характеристики от Оюба Титиева, «Кабардино-Балкарского правозащитного центра», Рязанского, Санкт-Петербургского, Московского Мемориалов, Сахаровского центра, «Московской хельсинкской группы» (МХГ), фонда «Общественный вердикт», организации «Гражданское содействие». 

Говобвинительница не против. Суд удовлетворяет ходатайство.

***

Тертухина заявляет следующее ходатайство.

Она поясняет, что связана позицией Орлова и не может вызывать свидетелей. Поэтому просит огласить показания свидетелей защиты, которые они дали в первом процессе. 

Гособвинительница предсказуемо высказывается против: Уверена, что очевидцами действий Орлова они не являлись. Характеризующие данные сегодня огласили в большом объеме. Поэтому не вижу оснований.

Напомним свидетелей допрашивали в ходе двух заседаний:

— 18 августа допросили экс-омбудсмена Владимира Лукина, бывшего депутата Госдумы Юлия Рыбакова, правозащитницу Светлану Ганнушкину, а также Султанхана Ибрагимова — жителя Дагестана, которого под пытками вынудили признаться в убийстве. Расшифровка — по ссылке. 

— 15 сентября допросили историков Владислава Аксенова и Никиту Петрова, отца убитых силовиками братьев Муртазали Гасангусейнова, основателя «Комитета против пыток» Игоря Каляпина и журналистку Елену Милашину. Расшифровка — здесь. 

***

Судья: Я должна в последний раз предоставить возможность Орлову дать показания. 

Орлов: Я уже сказал, что ссылаясь на ст. 51 Конституции, отказываюсь.

Гособвинительница предлагает огласить показания Орлова, данные в ходе предварительного следствия.

Тертухина в ответ говорит, что тогда просит огласить показания Орлова, которые он дал в суде — они более полные. 

Судья удовлетворяет ходатайство гособвинения, отклоняет ходатайство Тертухиной. Она поясняет, что оглашение показаний следователю предусмотрено законом в случае отказа давать показания в суде. 

Судья зачитывает показания Орлова, которые он давал следователю. 

Также судья каждый раз спрашивает Орлова, согласен ли он с показаниями. 

Ответ Орлова один и тот же: он отказывается отвечать, ссылаясь на ст. 51 Конституции.

***

Судья, покопавшись в материалах: Да-да, я так и думала, у меня тут две галочки. Спасибо. 

Она зачитывает этот протокол допроса.

***

Однако судья постановила завершить стадию судебного следствия. 

Следующее заседание пройдет 26 февраля в 12:00.