«Сейчас СПЧ может повлиять на права человека только в худшую сторону»

— Это обычная практика. С некоторой регулярностью Совет обновляется. Само по себе обновление не является экстраординарной вещью. Но всегда важно смотреть, когда это происходит, кто исключен и кто включен — это говорит об очень многом. Очевидно, что сейчас состав Совета изменён накануне 10 декабря. Каждое 10 декабря происходит встреча с президентом.

Но встречи с президентом в этом году может и не быть. Если её не будет — я не удивлюсь, президенту сейчас совсем не до прав человека. К тому же, Совет бы стал задавать вопросы о том, почему встречи не будет. Если встреча с президентом состоится, то с новым составом будет работать еще удобней. Потому что, безусловно, они боялись, что старый состав СПЧ начнёт задавать президенту неудобные вопросы — о полном искоренении свободы слова, об уничтожение свободы ассоциаций.

— Исключили разных людей, но в том числе тех последних оставшихся в Совете при президенте, кто поднимал реальную правозащитную повестку — Николая Сванидзе, Александра Верховского, Наталью Евдокимову, Игоря Каляпина. Эти четыре человека по-прежнему, если не в самом Совете, то в своей работе постоянно поднимали правозащитную тематику. Эти же люди были в числе тех, кто поздравил «Мемориал» с получением Нобелевской премии мира, в том время как председатель СПЧ предложил отказаться от премии. 

Жалко лишь, что эти уважаемые люди, некоторых из которых я могу назвать друзьями, не сделали этот шаг раньше — не вышли из совета сами. Почему мои коллеги сидели и ждали, пока их оттуда уберут? Мне кажется более разумным и правильным поступок журналиста «Новой газеты» Леонида Никитинского, который вышел из Совета сразу после начала войны в Украине. Он это сделал негромко и непублично, но подал заявление и вышел. 

Этот совет уже давным-давно ничего не решал и ничего не мог добиться.

Все вопросы, которые поднимаются на встречах с президентом, либо ни к чему положительному не приводят, либо приводят к самым плохим отрицательным последствиям.

Вспомним, как поднимали вопрос о законе об иноагентах. Это было из лучших побуждений. Правозащитники говорили, что надо сделать закон более определенным и убрать такие «резиновые» определения, как «политическая деятельность», сделать закон четким и ясным. И президент дал поручение Минюсту разобраться с четкостью формулировок и определений. И Минюст включил в определение «политическая деятельность» всё — любую публичную деятельность общественной организации. Это привело ровно к обратному результату и желанию на что-то повлиять.

Другой пример — Николай Сванидзе, который поднимал вопрос о ликвидации «Мемориала». Ну и что? «Мемориал» всё равно ликвидировали. 

Генри Резник, который, кстати, всё ещё остается в совете, поднимал вопрос о целом ряде законодательных изменений в УПК, расширяющих права адвокатов и делающих более независимой судебную систему. Президент согласился и сказал, что надо делать. Я тогда Генри Марковича поздравил и сказал, что не ожидал, что совет при этом президенте может чего-то добиться. В результате ничего из того, что предложил Резник, в жизнь так и не было воплощено, несмотря на положительную оценку предложений президентом.

Совет по правам человека свою функцию давно перестал выполнять.

После прихода нынешнего председателя Валерия Фадеева остатки возможностей для каких-то изменений, которых Совет мог добиться при Михаиле Федотове, просто исчезли. 

Несколько месяцев назад я говорил с людьми, которых теперь исключили, и спрашивал, могут ли они поднять на заседаниях важные вопросы или обратить внимание на какие-то моменты. Например, с пленными украинцами и непрозрачной ситуацией с их содержанием, свидетельствах о пытках, вывезенных из Украины гражданских лиц, которые содержатся в СИЗО и других местах лишения свободы.

В ответ они сказали, что понимают важность, но не могут поднять этот вопрос, так как при Фадееве это могут делать только руководители комиссий. А это люди, которые острые вопросы обсуждать не будут. 

— Свою функцию Совет не выполнял уже при Михаиле Федотове, а играл декоративную функцию. Но, по крайней мере, при нём члены Совета могли оказывать какое-то влияние, ездить по колониям, делать заявления, влиять на повестку дня. Хотя уходить из Совета я рекомендовал коллегам уже тогда, потому что считал, СПЧ не соответствовал своему названию. А при новом главе Совет совсем никак не выполняет своих функций.

— Включили разных людей. Я не хочу сказать, что все они враждебно относятся к правам человека. Вполне вероятно, что среди них есть и достойные люди. Но нет ни одного правозащитника.

Посмотрим внимательней на новых членов.

Юлия Белехова — руководитель регионального исполкома «Общероссийского общественного движения "НАРОДНЫЙ ФРОНТ "ЗА РОССИЮ" в Московской области». Очевидно, что это некая «Единая Россия — 2» — политическое образование, сугубо направленное на поддержку Путина. 

Александр Коц — спецкор на войне в Украине. То есть человек, который обеспечивает информационное сопровождение войне.

Елена Шишкина — член президиума общественного движения «Свободный Донбасс». Какой свободный Донбасс? Госпожа Шишкина хоть раз говорила о подвалах «свободного» Донбасса, где содержат всех несогласных и инакомыслящих? Говорила об отсутствии свободы слова, свободы собраний в так называемом «свободном» Донбассе? А о том, что все предыдущие годы с обеих сторон шли обстрелы жилых кварталов «свободного» Донбасса? Я уверен, что Шишкина без конца говорила об обстрелах исключительно с одной стороны, в отличие от «Мемориала». «Мемориал» может четко ответить на вопрос «Где вы были предыдущие 8 лет?». Можно почитать наши доклады, которые мы писали в 2014, 2015, 2016 годах, когда нас из этого «свободного» Донбасса просто выгнали, сказав, что спецслужбы ЛНР считают нас персонами нон грата. А в ДНР нас перестали аккредитировать. Мы писали про обстрелы жилых кварталов Донецка и с украинской стороны, и со стороны сепаратистов и российских войск, которые их поддерживали. Мы стремились быть объективными. А госпожа Шишкина, наверняка, говорила только про вину одной стороны и молчала о полном отсутствии реальных свобод в «свободном» Донбассе.

По-моему, этим людям в таком Совете при таком президенте самое место. А за коллег, которых убрали, я очень рад. Потому что у них исчезло двусмысленное положение, когда с одной стороны они реальные правозащитники, а с другой — находятся в этом странном Совете при этом президенте.

— При этом президенте ни одному человеку, который реально занимается правами человека, там не место. От того, что Совет будет набит представителями реальных правозащитных организаций, ничего не изменится. Сейчас Совет может повлиять на права человека только в худшую сторону. В лучшую — нет. Когда поменяется режим, и когда появится другой президент, для которого слова «права человека» будут означать не что-то враждебное и навязанное Западом, тогда и будет иметь смысл думать, кого стоит включить в СПЧ, чтобы он реально влиял на права человека.