Кадыров стал «заслуженным правозащитником». Рассказываем о его «заслугах»

В кадыровской Чечне действует система нелегальных секретных тюрем, где людей содержат без оформления и официального предъявления обвинений неделями, месяцами, в редких случаях — более года. Там задержанных подвергают унижениям, пытают, подчас тайно казнят. Эти тюрьмы — важнейший элемент конвейера фальсификации уголовных дел и политики государственного террора, адресованной всему населению Чечни. Также через них проходят те, кого власти ЧР решили убить или выдать за убитых боевиков. 

Наиболее печальную известность получила тюрьма в месте постоянной дислокации Полка полиции специального назначения имени Героя России А. Кадырова (ППСП-2).

Пример — история 18-летнего модератора Telegram-канала 1ADAT (Минюст внес его в список экстремистских организаций) Салмана Тепсуркаева. Чеченские силовики похитили его 6 сентября 2020 года из Краснодарского края. 7 сентября появилась видеозапись, на которой обнаженный Тепсуркаев ругает себя и 1ADAT, а затем истязает себя. Геолокация последнего места включения его телефона — территория ППСП-2 в Грозном. Очевидно, «кадыровцы», получив пароль от телефона, устанавливали связи Тепсуркаева. Несмотря на широкий общественный резонанс, долгое время судьба Тепсуркаева была неизвестна, и только в августе 2022 года юрист «Комитета против пыток» сообщила журналистам, что того убили в Чечне.

Пытают задержанных не только в секретных тюрьмах, но и в отделах полиции. 

Подробнее о секретных тюрьмах, пытках и казнях читайте в докладе Центра Мемориал.

Кадыровский режим не допускает никакой публичной критики власти. Рамзан Кадыров и люди из его окружения многократно публично называли неугодные им СМИ и правозащитников «врагами народа», призывали к их преследованию и даже к убийствам инакомыслящих. 5 ноября 2019 года Кадыров на совещании чеченского правительства призвал остановить критиков его режима, «убивая, сажая за решетку, пугая, делая ещё, что угодно». Это выступление показали по республиканскому телевидению. Представители Мемориала направили в следственные органы заявление о том, что подобные публичные призывы главы республики являются должностным преступлением. Оно осталось без рассмотрения — жалобы отклонили.

Между тем и в Чечне, и за её пределами на критиков режима Кадырова регулярно нападают, их похищают и даже убивают. В качестве примера можно вспомнить убийство нашей коллеги Натальи Эстемировой. 15 июля 2009 года ее похитили около дома. В тот же день ее тело нашли в Ингушетии. Наталью убили выстрелами в грудь и в голову. Её убийц до сих пор не наказали. Сопредседатель Центра Мемориал Олег Орлов заявлял, что Кадыров несет политическую ответственность за это убийство. 

Также можно вспомнить сфальсифицированное дело против Оюба Титиева — на момент ареста — руководителя грозненского отделения Мемориала. По сфабрикованному обвинению в хранении наркотиков его приговорили к 4 годам колонии-поселения. Из последнего — Кадыров назвал «террористами» журналистку Елену Милашину и правозащитника Игоря Каляпина, а семью Янгулбаевых — «предателями» и «экстремистами». Его соратник — депутат Госдумы Адам Делимханов угрожал оторвать головы членам семьи судьи Янгулбаева. «Как бы там ни было, заявляю, что эту семейку ждет место либо в тюрьме, либо под землей», — говорил Кадыров. 

В Чечне сейчас фактически нет механизмов защиты прав граждан: федеральные следственные органы боятся и не могут расследовать преступления, совершаемые не только представителями республиканского руководства, но и любыми сотрудниками местных силовых структур.

Суды, как и прочие институты в республике — объект прямого и непосредственного вмешательства со стороны исполнительной власти и лично Кадырова. Приговор, неугодный главе республики, не может считаться окончательным. Оправдание судом ни в коей мере не гарантирует свободы от преследования.

Рамзан Кадыров может публично отчитывать судей за неугодный ему приговор, может публично потребовать уйти в отставку председателя Верховного суда. И судья, в конце концов, приносит извинения и уходит, как было в случае с Магомедом Каратаевым. Членов коллегии присяжных, которые вынесли оправдательный вердикт, силовики могут ночью вывезти в лес и угрожать им. После этого никакие присяжные не рискнут сказать «не виновен». А оправданного человека полицейские могут похитить и незаконно лишить свободы.

Вмешательство Кадырова в духовную сферу жизни чеченского общества грубо и всеобъемлюще. В выступлениях он уделяет большое внимание религиозным вопросам, добиваясь абсолютного единомыслия. Любое отклонение от трактовок Рамзана Кадырова в понимании ислама — смертельно опасно.  

В его представлении имамы мечетей — всего лишь чиновники, находящиеся на его содержании и прямо ему подчиненные. Тезисы пятничных проповедей пишет и заранее рассылает во все мечети подконтрольное властям духовное управление. Им следует строго следовать.

По словам Олега Орлова, с 2013 года на Северном Кавказе возобновилось притеснение салафитов. В Чечне представителей этого течения называют «ваххабитами», Рамзан Кадыров открыто заявлял, что на территории республики им места нет. Сопредседатель Центра Мемориал рассказывал:

«На Северном Кавказе салафит стал равен террористу: независимо от того, совершал человек преступление или нет, он подвергается давлению. Достаточно сходить раз в салафитскую мечеть или банально носить бороду».

С 2016 года появилось множество способов преследования ЛГБТК+ в Чеченской республике — от принудительного «лечения» и содержания в секретных пыточных тюрьмах до обвинений в пособничестве боевикам. Последний широко известный случай — в феврале этого года Кризисная группа СК SOS сообщила, что гея из Чечни Идриса Арсамикова, бежавшего от преследования кадыровцами, задержали в Москве. Позже в сети появилось видео, где он отрицает свою гомосексуальность и говорит, что всё сказанное о нём — фейки. С того момента о нем нет никаких известий.

В феврале 2021 года в Нижнем Новгороде силовики из Чечни незаконно задержали блогеров, братьев Салеха Магамадова и несовершеннолетнего Исмаила Исаева. Задержанных доставили в Чечню. Оба относятся к ЛГБТ-сообществу. Впервые их задержали в Чечне в апреле 2020 года и содержали в секретной тюрьме в ППСП-2, где подвергали пыткам и унижениям. Отпустили с условием, что они будут выявлять «им подобных» и сдавать их полиции. После этого братья бежали из республики при поддержке Российской ЛГБТ-сети и скрывались до своего задержания в Нижнем Новгороде.

В живых в Чечне они остались благодаря резонансу вокруг их задержания. Тем не менее, там их вновь подвергали пыткам, избиениям и унижениям. Их обвинили в пособничестве и участии в незаконном вооруженном формировании. И хотя в суде обвинение «развалилось», Салеха и Исмаила приговорили соответственно к восьми и шести годам лишения свободы.

Подробнее читайте в нашем материале. 

Утром 21 сентября 2022 года в Грозном несколько десятков женщин попытались провести митинг против мобилизации. Площадь, на которой планировали её провести, оцепили силовики. Женщин задержали, глава Чечни Рамзан Кадыров назвал их врагами народа. Он заявил, что родственников участниц несостоявшегося митинга надо отправить в зону проведения «спецоперации». Позже Кадыров объявил, что мобилизации в Чечне не будет, так как он выполнил план призыва «на 254 процента».

По данным «Мемориала», мужчин из семей участниц акции забрали на войну, предварительно вынудив записаться в «добровольцы». Большой резонанс в прошлом году получила история семьи Мурадовых. В наказание за действия супруги власти Чечни заставили Адама избить жену, а их 18-летнего сына Валида (по некоторым сведениям, Абу) отправили на войну в Украину. Ночью 27 сентября Валид позвонил домой и сообщил, что он в Луганске и их скоро «отправят на передовую». На следующий день во время молитвы Адаму стало плохо, и он скончался. 

Отметим, что Адам Мурадов был дядей Дауда Мурадова, которого в декабре 2020 года выдворили в Россию из Франции, где он просил убежище. В России мужчину пытали, а затем предъявили тяжкие обвинения в террористической деятельности. 5 февраля 2021 года Дауд скончался при невыясненных обстоятельствах в СИЗО-1 Грозного. Его тело так и не выдали родственникам для захоронения.

Принцип коллективной ответственности применяют в республике повсеместно — это создает атмосферу безумного страха. Родственников тех, кого подозревают в причастности или в симпатиях к вооруженному подполью, «наказывают» — дом могут сжечь, семью или несколько семей могут просто выгнать из населенного пункта или вообще из республики.

«Примерно с 2004 года начались задержания родственников не только убитых боевиков, но и тех, кто находится в лесах и горах — их семьи забирали в заложники, обещая освободить, когда боевик сложит оружие», — рассказывал Олег Орлов, сопредседатель ЦЗПЧ «Мемориал».

В 2014 году Рамзан Кадыров заявлял, что за убийство полицейского семья нападавшего «будет немедленно выдворена за пределы Чечни без права возвращения, а дом снесен вместе с фундаментом». В том же году сожгли и уничтожили несколько домов семей предполагаемых боевиков.

«Награждение Кадырова медалью "Заслуженного правозащитника Чеченской Республики" — по-моему, это очень смешная ситуация. Кадыров, который всячески ругался на слово "правозащитник" и поливал грязью правозащитников, вдруг решил присвоить себе это звание. Зачем это надо — непонятно. У Кадырова чем дальше — тем больше разных экзотических и неожиданных шагов, которые он предпринимает. 

Я лично трижды беседовал с Кадыровым. В один из таких разов, когда мы пришли к нему с другими правозащитниками, он говорил: "Настоящий правозащитник — это я. Я тут защищаю права человека. Мне непонятно, зачем вы пишите во всякие эти интернеты?". Тогда у него не было ни инстаграма, которым он потом очень широко пользовался, ни аккаунтов в других соцсетях. 

"Я вижу вас, правозащитников, как людей, которые будут писать обращения ко мне. А я уже сам по своему разумению буду это решать в интересах своего народа", — вот так он видел роль гражданского общества и правозащитников.

Но когда у нас с ним не сложилось взаимопонимание, то слово "правозащитник" у него стало носить резко отрицательную коннотацию.

Странно его называть правозащитником. Определённые успехи в его деятельности, безусловно, есть. Но только к защите прав человека это не имеет никакого отношения. При нём было подавлено почти целиком партизанское движение и вооружённое подполье. Но какими методами? Какой ценой? Методами государственного террора. Можно ли назвать правозащитником человека, который терроризирует свой собственный народ? Вряд ли.

Самое главное — при Кадырове Чечня превратилась в тоталитарный анклав в авторитарной России. В Чечне — тоталитарный вождь, тоталитарный строй. Долгое время кадыровская Чечня была анклавом, где прав человека вообще не было, где было право одного человека.

И закон был один — "Рамзан сказал". Это обычная вещь — когда полицейского спрашиваешь, почему это запрещено, ответ нормальный — "Рамзан сказал, Рамзан приказал". Вот вам и весь закон. А других законов, собственно, и нет на территории Чечни. Теперь же Россия вся "кадыризировалась". 

Настоящих правозащитников в Чечне либо нет, либо они в глубоком подполье. Потому что все местные правозащитные организации, которые были и при Ахмате Кадырове, и в ранние годы Рамзана, существовали в очень тяжелых и страшных условиях беспредела федералов. Они про это писали и говорили. Но когда на место беспредела федералов пришёл беспредел кадыровцев — правозащитников постепенно начали либо уничтожать, либо запугивать, либо покупать. И сейчас реальных чеченских правозащитных организаций просто нет. 

Потом наступил черёд федеральных правозащитных организаций. Первым под каток попал "Комитет против пыток" (КПП) — там были нападения, погромы офиса, избиения и нападения на самих правозащитников. И КПП таким образом был выдавлен из Чечни. Сразу после этого наступил черёд Правозащитного центра "Мемориал". 

Мемориал уже давно там "давили", и постепенно сокращалось количество наших офисов — в Серноводске, Урус-Мартане, Гудермес. В результате давления мы вынуждены были их закрыть. Остался офис в Грозном. И поступили очень просто — всем известно сфабрикованное уголовное дело против Оюба Титиева. Мы писали о том, что наркотики подбросили в помещение «Мемориала» в Грозном. Но полицейские не использовали этот подброс, потому что это очень глупо — их подбросили на балкон нашего офиса. Потом последовали очень жёсткие и серьёзные угрозы нашим сотрудникам. В результате мы были вынуждены закрыть офис в Грозном и искать другие возможности работать в Чечне.

Мы продолжаем работать в республике, но намного менее эффективно и в значительно более трудных условиях.

После убийства нашей коллеги Натальи Эстемировой, Кадыров мне позвонил и хотел добиться извинений. Он укорял, в жёсткой форме говорил, что я его обвинил в смерти Эстемировой, на что у меня якобы нет оснований.

"Почему вы так про меня так говорите? Я же не командую силовиками в Чечне", — это его любимая полуиздевательская форма.

"Я всего лишь глава региона. МВД по Чеченской республике целиком подчинены наверх, у них вертикаль власти. Когда вы видели, чтобы губернатор командовал силовиками? У меня никаких на них нет возможностей действовать". Это глупости, враньё и ёрничество. 

Вместо публичных извинений я рассказал об этом разговоре журналистам. Кадырову это очень не понравилось. Потом, когда был суд надо мной, он возмущался и говорил, что это неправильно, что он, мол, говорил со мной как мужчина с мужчиной, а я позволил себе наш конфиденциальный разговор разглашать. Какой конфиденциальный разговор? Глава республики звонит правозащитнику и требует от него взять свои слова назад.